Новости

«Власть в России сейчас - политические гастарбайтеры, которые приезжают сюда воровать, а свои семьи, свои счета, свою недвижимость держат за границей».

Жора — молодец. Посмотрите сами и передайте другому.

Сайт о «плакатном деле» здесь — http://delo.alburov.ru/

Полный текст речи:

Вот, наконец, этот замечательный суд подходит к концу, и всем участникам этого процесса можно перестать делать серьезное выражение лица, когда они говорят о происходящем в этом зале. Потому что все, что мы наблюдаем — это полнейшее позорище и унижение всей правоохранительной системы.

Я, честно говоря, до последнего момента не верил, что это дело может стать предметом расследования, а потом предметом судебного разбирательства. Меня все время — да вообще наверное не только меня, но и всех здесь присутствующих, не покидало ощущение, что в любой момент в зал ворвется съемочная группа какой-то юмористической передачи, скажет «хаха, это розыгрыш», нальет всем шампанского, а потом мы, смеясь и обнимаясь ,все разойдемся по домам.

Уважаемые люди здесь находятся — заместитель прокурора города, вот вы — бывший следователь, вы лучше меня понимаете, что дело здесь вовсе не в каком-то рисунке. Дело не в уголовном преступлении, которое якобы есть. А дело в чем-то совсем другом. Потому что не занимаются 12 следователей по особо важным делам такими расследованиями. И вы, дорогие мои, стали соучастниками всего этого.

Знаете, обычному человеку, который делает зло, необходимо какое-то оправдание. Обычный человек, если он понимает, что делает что-то плохое, он либо увольняется, либо спивается, либо еще что-то делает. Наверняка у каждого есть в голове какое-то оправдание — «дыма без огня не бывает», или «значит, он действительно что-то сделал», «значит, он кого-то достал».

Я не скрываю этого, я действительно их достал. Вся моя деятельность за последние годы — это деятельность по расследованию фактов коррупции в высших эшелонах власти. Мы провели десятки расследований. И вот эта переписка, которая сейчас всплыла — переписка Прокопенко — это правая рука Вячеслава Володина, заместителя руководителя администрации президента. По ней прекрасно видно, какой острой палкой, каким раздражающим фактором мы все для них являемся.

Судья: Я прошу прощения, я вынужден остановить вас, поскольку переписка Прокопенко не исследовалась судом и никакого отношения к делу не имеет, поэтому прошу вас говорить по существу рассматриваемого уголовного дела.

— Позвольте я продолжу. Все это дело — оно ведь показывает, что для них, для вот этой воровской власти, воровской системы, которая установлена в России, для них сейчас важно, чтобы против Навального, против Фонда борьбы с коррупцией было возбуждено миллион уголовных дел. И можно было показать сто миллионов репортажей по НТВ, как друзья Навального опять что-то украли. Чтобы можно было проводить обыски и пугать девочек из Фонда борьбы с коррупцией, которых прослушивает ФСБ — они занимаются email-рассылками и социологией, а их прослушивает ФСБ.

И, конечно, все это делается, чтобы напугать жертвователей, напугать сотрудников, напугать всех нас. Но мы не боимся. Я готов стать фигурантом еще ста уголовных дел, но я не брошу заниматься тем, чем я сейчас занимаюсь. Потому что это все обессмыслит, значит, все это было зря. Значит, мы здесь зря судимся и зря собираемся. Значит, они победили.

Та власть, которая сейчас в России — это натуральные политические гастарбайтеры, которые приезжают в Россию воровать, а свои семьи, свою недвижимость, свои счета они держат за границей. Для них Россия — это место, где можно украсть, что-то получить, а потом связать свое будущее, будущее своих семей с заграницей. Мы с этим принципиально не согласны.

Мы считаем, что эти люди должны сидеть. Они должны нести уголовную ответственность за свои дела, и не мы должны быть в зале суда, а они.

Судья: Я еще раз прошу, Албуров, давайте ближе к делу. Послушайте меня, послушайте меня.

— Мое право в последнем слове сказать то, что я думаю.

Судья: Если вам защитник поможет, он вам покажет статью, где про последнее слово. Там написано, о чем в последнем слове говорится, и когда суд может прервать подсудимого, если та информация, которую он излагает, не относится к делу.

— Это не прения, это последнее слово, я могу здесь это говорить.

Судья: Коррупция — это не предмет рассмотрения уголовного дела. И деятельность нашей власти.

— Я работаю в Фонде борьбы с коррупцией. И я подсудимый по этому делу.

Судья: Мы рассматриваем дело о хищении картины. Продолжайте ближе к делу.  По существу, пожалуйста.

— По существу.

Судья: Продолжайте.

— Еще раз. Наше принципиальное отличие от тех людей, которые сфабриковали и сконструировали это уголовное дело, это то, что мы банально верим в людей. Они считают, что люди не могут участвовать в выборах. Что они не могут избираться. Что они не могут сами принимать решения, что им должна поставляться информация, прошедшая какой-то пропагандистский отбор. Что они могут иметь только одну точку зрения.

Мы же считаем, что люди должны участвовать в выборах. Что они могут сами принимать решения и сами делать какие-то выводы — кто здесь вор и лицемер, а кто здесь нормальный человек, который достоин быть депутатом или президентом. И мне кажется вот эта вещь, это различие, что мы верим в людей, оно даст нам возможность победить. А вам, уважаемый суд, и вам, уважаемый прокурор, дадут возможность заниматься, наконец, нормальными вещами, а не сидеть здесь и заниматься фигней. Рисунком каким-то за сто рублей, которым занимается ФСБ и Генпрокуратура.

Спасибо.